выкладка 2 левел, мини

[fandom Last Exile 2013]

04.08.2013 в 16:18

Пишет  fandom Last Exile 2013:

fandom Last Exile 2013 - мини от G до PG-13 + список работ

Небесный дракон Задание на десять звёзд Навигатору — пилота! Одна ночь премьер-министра Любовь — это дьявол Название: Небесный дракон Автор: fandom Last Exile 2013 Бета: fandom Last Exile 2013 Размер: мини, 1341 слово Пейринг/Персонажи: Алекс Роу, Юрис Бассианус, Гамилькар Барка, Джорж Хэд, Мариус Бассианус Категория: джен Жанр: романс, ангст Рейтинг: от G до PG-13 Краткое содержание: идея создания «Сильваны» на основе офф-арта Примечание: За подсказку спасибо Дождю, которая разглядела, что некое чудо-юдо, нарисованное на стене за спиной Клауса, напоминает "Сильвану". Ей и посвящается. Дождю, а не "Сильване", конечно XD Для голосования: #. fandom Last Exile 2013 - работа "Небесный дракон" Самое тяжелое – это ждать. Ждать, прислушиваясь к голосам внутри дома, взвешивая на ладони маленький золотистый цилиндрик с алой печатью. Рядом напряженно молчит Юрис, наматывая на палец рыжевато-каштановую прядь. Первой их заметила неугомонная Лави, и ее звонкий голосок оповестил всех, что прибыли гости. Откуда-то вынырнул Клаус — светлые волосы выгорели на солнце, нос шелушится. В дверях дома появилась улыбающаяся Жюстина. Из ангара подтянулись мужчины. Алекс жадно смотрел на столь привычную картину, впитывая каждый штрих, каждый миг, словно стремясь запечатлеть в памяти. Сегодня все не так. Сегодня радостная суета их встречи имеет непривычный привкус. Он заставил себя сглотнуть и шагнуть в дом, пока Юрис осталась с детьми – кажется, они что-то хотели ей показать. Алекс коснулся нагрудного кармана. Неужели в его руках залог их будущего? И отделяет их от этого всего один полет? Они сидели в доме и неспешно обменивались новостями – цены на топливо, рост цен на воду, новый указ Императора, подготовка к будущим гонкам, разработка новой серии ваншипов… Все, как обычно. Но в конце концов наступил миг, который Алекс не мог больше оттягивать. И на стол лег золотистый цилиндрик. На печати – десять звезд. В повисшей тишине снаружи неожиданно отчетливо доносится смех Лави и Юрис. Звенящий чистый звук из другого мира, где нет непреодолимых течений Гранд Стрима. Наконец Гамилькар опускает ладонь на стол, словно решение он принял уже давно и сейчас только высказывает его вслух: — Надо отвезти — значит, отвезем. В конце концов, мы ведь курьеры. Кто, если не мы? И сразу спадает напряжение, мир снова начинает вращаться вокруг своей оси. А Роу избегает смотреть в глаза Жюстины. Давая время Хэду и Валке собраться, он выходит под обжигающие лучи. Стена дома исчерчена рисунками. Тут есть и цветы, и большеголовые тонконогие человечки; но больше всего там облаков и ваншипов. А рядом странное существо — помесь корабля и дракона. Алекс неожиданно ясно вспоминает этот день – Юрис привезла в подарок детям мелки, и они были тут же опробованы на стене. Когда он подошел к ним, Лави как раз, высунув язык от усердия, наносила последние линии. — Нравится? — Юрис сияла так, словно собралась везти эти рисунки на анатолийскую выставку и не сомневается, что именно они получат высшую награду. Алекс прикусил губу, чтобы не рассмеяться, и кивнул. — Что это? – он присел на корточки, указывая на последний рисунок Лави. — Дракон, — важно сообщила Лави. — Большой небесный дракон. Он нападает на дизитские корабли и защищает наши ваншипы. Алекс посмотрел на Юрис. — Это я ей рассказывала сказку в прошлый раз, — пояснила девушка. – Что в облаках, высоко-высоко летает большой мудрый справедливый дракон. Следит за миром в небесах. Наказывает тех, кто развязывает сражения, помогает потерявшим дорогу пилотам, оберегает ваншипы. Тогда Роу почувствовал, из чего рождается сказка, и опустил глаза. Юрис, как всегда, права в своем желании подарить детям веру в то, что с их родителями ничего не случится. — Да, это так… Это правда…Там, в облаках, есть дракон… — А как его зовут? – влез Клаус. Молодые люди беспомощно переглянулись. К такому вопросу они не были готовы. Но легенда есть легенда, и дракона как-то должны звать. — Силь… — начал Алекс, напрягая фантазию. Дракон в сказке должен быть не только сильным, но и красивым. А что самое прекрасное в небе? Облака, переливающиеся в лучах солнца невероятными серебристыми оттенками. Поэтому имя должно быть связано с серебром. — …ван, — подхватила Юрис. – От слова «ваншип». И это тоже верно – сказка сказкой, но в ней должно быть что-то знакомое, близкое, понятное. Тогда в нее поверят. Кажется, дети остались довольны. Сказка обросла подробностями, и скоро Алекс рычал, изображая придуманного дракона, и кружил на руках восторженно визжащую Лави под смех Клауса и Юрис. Алекс выныривает из воспоминаний. Яркий солнечный день не меркнет в его памяти. Но вот из дома появляются мужчины, из ангара выкатывается второй ваншип. И прошлое отступает, давая место беспощадному настоящему. В котором снизу вверх смотрят растерянные глаза детей. Лица взрослых серьезны, легкая дымка печали уже окутывает их, разделяя тех, кто остается – и тех, кто улетает. Короткое прощание — и два ваншипа исчезают в синем небе. Небе, где нет никаких мудрых драконов — только боевые корабли двух воюющих стран и загадочная Гильдия, скрывающаяся в Гранд Стриме. * * * Стон удержать невозможно — боль по-прежнему свежа. Алекс помнит каждое слово того дня, помнит вкус каждого глотка воды, которой его угостили. Мертвые друзья и невеста для него сейчас реальнее, чем люди вокруг — дышащие, говорящие, ходящие по земле. Расследование завершено, он оправдан, он не отстранен от полетов… но у него нет навигатора, он не видит своим навигатором кого-то кроме Нее. А Ее больше нет. И не только Ее. Становится еще больнее — в ушах снова эхом звучит надрывный крик Жюстины, которой он принес эту новость. А вот Лави и Клаус не плакали. Но их взгляды Алекс ощущал на своей спине все время. И не мог обернуться. Потому что не мог видеть ни лица детей, ни нарисованного дракона — оберег, не защитивший этот дом. Горькая улыбка кривит губы – а если бы действительно в небесах существовал этот добрый могучий зверь, смог бы он провести их через Великий Поток? И уничтожить Гильдию, жестоко смеющуюся над теми, кто живет внизу? Кривит… и застывает, сменившись неопределенным выражением. Роу сидит и смотрит прямо перед собой, но не может сказать, что именно видит, потому что картины сменяются перед глазами одна за другой. Маленькая Лави, дочь курьера; она ведь ничего не видела в своей жизни, кроме летательных аппаратов. Из живых существ, скорее всего, она знала только птиц, но дракон не птица. Маленькая Лави только что подсказала ему, как жить дальше. И Алекс разыскивает ручку и лист бумаги. Курс Академии всплывает в голове, словно это было только вчера. Размеры, мощность двигателя, энергосистема, численность экипажа, количество орудий, количество отсеков, толщина брони… Расчеты ложатся на лист, записанные крупным четким почерком. Иногда не хватает данных, и их приходится искать в книгах. Больше всего времени занимают наброски чертежей. Есть только один человек, который может его понять и поддержать, и, возможно, помочь исполнить его план. К нему Алекс и идет. Может быть, сам визит Роу и не удивляет премьер-министра Бассиануса, но когда тот шлепает перед носом мужчины на стол стопку исписанных и разрисованных листов, то все, что он может спросить: — Что это? — Проект корабля, равных которому нет, — сейчас Алекс нисколько не напоминает ни аккуратного кадета, ни не менее аккуратного пилота, каким его помнит Мариус. Черные отросшие волосы взъерошены, в глазах затаилось упорство, граничащее с безумием. — Вы ведь ушли не одни. С вами ушли бойцы, дипломаты, механики, инженеры. Премьер-министр с полуслова улавливает мысли молодого пилота. Все двигатели на кораблях Анатоля и Дизита сделаны Гильдией. И Гильдия способна в любой момент отозвать их. Никогда и никто еще не пытался полностью создать корабль в обход нее. До этого дня. И эта идея… — Алекс, это безумие. — Но ведь это возможно? Светло-карие глаза смотрят пристально, словно Роу стремится прочитать мысли бывшего гильдийца. И в этих глазах Мариус видит ненависть. Казалось бы, чего проще – ответить «да»; и этот мальчик, обезумевший от своей утраты, отомстит за него. Но мужчина еще слишком хорошо помнит, каким был Алекс, как он умел улыбаться, как его любила его, Мариуса, собственная дочь. Поэтому он колеблется, прежде чем дать ответ. Ведь не может же Алекс не понимать, что, однажды вступив в игру с такими противниками, обратного пути уже не найдешь? Или наоборот — очень хорошо понимает? — Значит, возможно, — из повисшего в комнате долгого молчания Алекс делает правильный вывод. – Прошу вас, отдайте эти расчеты инженерам, расскажите Императору! С этим кораблем мы будем непобедимы! — Но согласится ли он выступить против Гильдии? Об этом ты подумал? Дело не только в ее силе – тяжело сломать привычный порядок вещей, — Мариус еще пытается бороться с искушением, пытаясь подобрать весомые аргументы, чтобы достучаться до Алекса. И потом оправдать себя, что делал все, что мог. Хотя сам уже знает, каким будет его ответ. — Пока Дельфина ради забавы не выдернет двигатель у корабля, на котором будет лететь Ее Высочество София? — зло бросает молодой человек. Мариус Бассианус темнеет лицом и сжимает губы. — Ради Юрис… — голос Алекса похож на стон и почти не слышен. — Ради всех, кто еще может погибнуть, — поправляет его премьер-министр и видит, как загораются глаза Роу. Политик в нем торжествует. Человеку в нем так же больно, как в тот день, когда из Гранд Стрима вернулся только один ваншип. — Хорошо, я покажу твои расчеты инженерам Гильдии, пришедшим со мной. Что-нибудь еще им передать, что ты не указал в проекте? — Корабль будет называться «Сильвана». Название: Задание на десять звёзд Автор: fandom Last Exile 2013 Бета: fandom Last Exile 2013 Размер: мини, 1322 слова Пейринг/Персонажи: Клаус/Лави, мелькают Фэт Чикен и ОМП. Категория: гет Жанр: романс, АУ, постканон Рейтинг: от G до PG-13 Краткое содержание: простодушный Клаус иногда неимоверно тупит Примечание/Предупреждения: наши герои не улетели на Землю Для голосования: #. fandom Last Exile 2013 - работа "Задание на десять звёзд" — Лави, тебя что-то тревожит? Девушка вздрогнула и едва не пролила воду из стакана, который держала в руке. Сколько лет прошло, но кое-что совершенно не изменилось. Лави Хэд все так же коротко стрижет волосы, любит холодную воду, разбирает ваншип едва ли не с закрытыми глазами. И она по-прежнему навигатор Клауса Барки. За три года она выросла совсем ненамного, стройная фигурка окончательно сформировалась, девушка стала сильнее и увереннее в себе. А в остальном — осталась все той же доброй, упрямой, открытой Лави. Поэтому ее странное поведение в последние несколько дней Клаус заметил сразу. Обычно, если что-то случалось, его подруга детства никогда не держала свои мысли в себе – делилась с ним. Но сейчас она была, пожалуй, непривычно молчаливой и погруженной в себя. — Да, — наконец негромко произнесла Лави. – Можно сказать и так… тревожит… Клаус ожидал продолжения в духе «что-то с правым шасси» или «как насчет взять задание посложнее», но такое она бы не стала так долго обдумывать, а просто высказала бы за ужином. А сейчас Лави отставила стакан и сидела, обхватив колени. — Джок предложил мне выйти за него замуж, — наконец произнесла она. Сначала Клаус даже не понял, о чем речь. Джок Саммэрхилл был таким же, как они, пилотом — с той лишь разницей, что постарше их экипажа лет на пять. Но при чем тут Лави? Лави – и замуж? Это не укладывалось в голове. И зачем ей выходить за него замуж? Клаус так и спросил. Девушка одарила его странным взглядом: — Зачем выходят замуж, Клаус? Зачем твоя мама вышла за твоего отца? Чтобы создать семью. Чтобы родить детей. — А… как же полеты? – Клаус чувствовал, что отчаянно тупит, но новость оказалась слишком… неожиданной. Невероятной. Нет — просто непонятной! — А это уж как получится, — пожала плечами Лави. Огонек, горевший в ее глазах, начал гаснуть. — И ты согласилась? Огонек окончательно погас. Из серых глаз брызнули слезы. Лави вскочила, опрокинув стакан. — Клаус, ты… Какой же ты дурак! – выкрикнула она и бросилась прочь. Парень озадаченно посмотрел ей вслед. А что он такого спросил-то? * * * После этого Лави несколько дней дулась и не разговаривала с ним. Совсем. Была рядом, подавала инструменты, готовила еду, ходила за покупками, запускала ваншип, рассчитывала курс. И все молча. Клаус робко попытался ее разговорить, но результата не получил. Вернее, получил, но не совсем тот. Логично рассудив, что при людях девушка скандалить не станет, он попытался все прояснить в лавке, когда они выбирали овощи. В ответ Лави ожгла его взглядом, сунула в руки пакет с продуктами, развернулась и ушла. Размолвка прежде дружного экипажа не прошла незамеченной. Факт тут же оброс самыми невероятными слухами, а старшие пилоты посмеивались, глядя на парочку, и утверждали, что «милые бранятся – только тешатся». Только Фэт отловила его однажды и, встряхнув, заглянула в глаза: — Не дело это – обижать своего нави, Клаус, — строго сказала она. – От обиды глаз мутится, а небеса – они и есть небеса. Вы должны быть командой. — Так я и пытаюсь извиниться! – искренне заверил женщину Барка. – Но ведь она ни в какую! Фэт долго смотрела на него, потом покачала головой: — Из-за чего хоть? Может, помочь смогу — не дело, когда такой ладный экипаж разваливается. Путаясь и запинаясь в словах, Клаус пересказал события, предшествовавшие обиде Лави. Закончив и переведя дух, он с надеждой взглянул на Фэт, надеясь, что она сможет что-то подсказать. Та, выслушав, как-то странно улыбнулась, после чего хлопнула по плечу, так что парень взвыл и пригнулся – как и у всех пилотов, рука у женщины была тяжелой. Произнесла с добродушной насмешкой: — Ну и дурак же ты, Клаус Барка! — и ушла. Клаус, ошарашенно потирая плечо, посмотрел в небо. Нет, а что он не то сказал-то? * * * Клаус сосредоточенно изучал щели между досками в потолке. Сон не шел. В который раз вздохнув, он перевернулся на бок и коснулся стены. Там, по ту сторону досок, такая же комната, в которой спит Лави. Когда закончилась вся эта эпопея с Экзайлом, они вернулись обратно, в Норикию, отстроили дом, взяли первое задание в чистом небе. Это было их место, это была их жизнь. Они были счастливы – вдвоем. Парень вздохнул и закрыл глаза. Каждый день, каждый миг – Лави была рядом. Даже когда в небе его держали крылья чужого ваншипа, когда маршрут определяли Татьяна или Алисия – где-то там была именно Лави: в его мыслях, в его памяти. И вот она уходит. Клаус сжал кулак и стукнул доски перед собой. Рука заболела, но куда сильнее болело внутри. Она не может вот так уйти! После всего, что было! После того, как они впервые пытались поднять ваншип в воздух, после того, как участвовали в гонке на Кубок Норикии, после того, как доставили Альвис на «Сильвану», после того, как они пересекли Гранд Стрим! Лави не может вот так взять и уйти к Джоку! Или может? Внезапно Клаус вспомнил, как Лави плакала, когда он сам хвалил Татьяну или улетал с Алисией, пока подруга оставалась на «Сильване». Неужели она чувствовала то же самое? Такую же боль? Но ведь он не собирался жениться на Татьяне, у него и в мыслях такого не было… А Лави все равно плакала. И сейчас Клаус чувствует то же самое. Но заплакать не может. Поэтому раз за разом вбивает кулак в стенку, пока костяшки не начинают кровоточить. Пока дверь не распахивается и на пороге не появляется заспанная Лави. — Совсем с ума сошел? — сердито спрашивает она. — Я, между прочим, спать хочу. Клаус во все глаза таращится на Лави. Белое платье-сорочка на тонких лямках выглядит настолько непривычно. Зато открывает стройные незагорелые ноги, плечи и шею. — Лави, скажи… — собравшаяся уходить девушка замерла на пороге. — Когда ты выйдешь замуж за Джока, ты станешь его навигатором? От стука захлопнувшейся двери с потолка сыплется пыль и труха. Сейчас Клаус действительно чувствует себя дураком. * * * Все оказалось совсем не так просто. И не только из-за обиды Лави. Едва Клаус открывал рот, все слова куда-то девались. Теперь он в полной мере понимал свою подругу. Только опрокинув ведро с водой, попав гаечным ключом по пальцу, порезав второй палец за завтраком и едва не навернувшись на абсолютно ровном полу, Клаус снискал жалость Лави. — Ты сегодня сам не свой, — сухо заметила она. — Что-то случилось? Задание на десять звезд? — Да… то есть нет… — и Барка замер, глядя прямо перед собой. Решение проблемы нашлось само, вернее, было только что подсказано Лави. Не-ет уж, Джок обломается! Лави ему самому нужна. Перед глазами пронеслось видение в белоснежной сорочке, Клаус сглотнул и направился к выходу. — Ты куда? — окликнула его Лави. — Я… э… скоро вернусь, — неопределенно отозвался парень, закрывая дверь. А затем припустил по улице. Теперь он знал, что нужно делать, — но была нужна помощь. * * * — Мы берем вот это задание. — Но… — Лави привычно бегала глазами по табличкам с номером и адресатом послания. — Сегодня – это, — голос Клауса звучит непривычно твердо, и девушка не решается спорить, протягивая руку за цилиндриком с алой печатью. А потом раздается ее возглас со смесью возмущения и удивления: — Что?! На десять звезд?! Клаус, что ты задумал? Куда мы летим? — Все выше и выше, — отзывается тот, закладывая свой знаменитый «иммельман». — Выше и выше, к самим облакам! Пусть даже Великого Потока больше нет! — Клаус, что за бред ты несешь? — Лави растеряна и понемногу начинает выходить из себя. — Открой письмо! — Но это должен сделать только адресат! — Оно и есть в руках адресата! — Клаус, да что сегодня с тобой? — Лави слишком долго и хорошо знает своего друга, поэтому в ее голосе звучит нешуточное беспокойство. — Открой его — и все узнаешь. Девушка долго и недоверчиво буравит взглядом спину Барки, но тот не собирается снижаться — и, поглядывая одним глазом на приборы, она все-таки ломает печать. Из цилиндрика ей на колени падает какой-то маленький предмет, но с ним она решает разобраться попозже и разворачивает письмо. Вкривь и вкось красуются крупные буквы: «ЛАВИ, ВЫХОДИ ЗА МЕНЯ!!! К. Б.» Предмет, выпавший ей на колени из футляра, оказывается самодельным кольцом из обрезка медного патрубка. Оно идеально надевается на ее палец… в летной перчатке… На глаза Лави наворачиваются слезы — и вовсе не от ветра в лицо и холодного воздуха. Но это слезы счастья. Она еще никогда не была такой счастливой. Даже когда они впервые сами поднялись в воздух, даже когда они все-таки пересекли Гранд Стрим. И все же девушка не может удержаться: — Клаус, ты… дурак. Но такой… любимый. Название: Навигатору — пилота! Автор: fandom Last Exile 2013 Бета: fandom Last Exile 2013 Размер: мини, 1160 слов Пейринг/Персонажи: Лави\Клаус, Татьяна, Алиса, мелькает Аль Категория: гет Жанр: романтика, драма Рейтинг: G, PG-13 Краткое содержание: Клаус летит с Татьяной… или Татьяна летит с Клаусом, тут уж как посмотреть; а их верные навигаторы остались на «Сильване». Для голосования: #. fandom Last Exile 2013 - работа "Навигатору — пилота!" — Татьяна летит с Клаусом, — говорит спустившаяся с лестницы Алиса каким-то безнадежным, тусклым голосом. — Да, Клаус летит с Татьяной, — глухо подтверждает очевидный факт Лави из-под отцовского ваншипа. Она не хочет разговаривать. Аль стоит рядом, переводит взгляд с ног Лави на лицо Алисы. Ее улыбка исчезает почти сразу. Она не очень понимает, почему и Алиса, и Лави говорят так… безнадежно. Лави не плачет. Да, настроение у нее не самое радужное, но и плакать вроде не из-за чего. Мысли у нее сплошь грустные, но тут уж ничего не поделаешь. Вот уже второй раз Клаус полетел без нее. И Лави страшно. Казалось бы, чего страшного в том, что Клаус полетел с Татьяной, хоть и в гущу боя? Татьяна — отличный пилот, все знают. А Клаус не так давно на «Сильване», и навигатора у него нет: Лави позорно хлопнулась в обморок во время боя, Лави высоко летать не может. Это Татьяна — птица высокого полета, а Лави по сравнению с ней так, воробушек. Именно так. И если Клаус предпочтет Татьяну в качестве напарника… Такого не может быть, просто не может! Но... Ну что же, главное, чтобы с ними ничего не случилось. — Как ты думаешь, Лави, Клаус — хороший навигатор? Алиса зачем-то садится на корточки, заглядывает под ваншип. Лави, нахмурившись, орудует отверткой. Ей совсем не хочется отвечать, но и молчать невежливо. — Он всегда был пилотом. Воцаряется тишина. Та особая тишина, которая и не тишина вовсе — на другом краю ангара пересмеиваются за работой механики, а если приложить ухо к полу, можно услышать шум двигателей и отголоски непрекращающихся орудийных выстрелов. Но ты этих звуков не слышишь, а если слышишь, то как через ватное покрывало. Потому что звуки там, а ты здесь, совсем-совсем один. Алисе тоже неуютно и одиноко. Она всегда была правой рукой Татьяны, молчаливой тенью за ее плечом. Ей многого стоил тот тихий бунт, хотя со стороны посмотришь — разве это бунт? Так, немного не сошлись во мнениях, маленькая размолвка, которая бывает между любыми подругами. Татьяна даже этой малости не простила. Полетела с Клаусом… Но это был ее долг! Долг Алисы, который важнее даже той глубочайшей привязанности, которую Алиса к Татьяне питает! Важнее того, что Татьяна — единственная Алисина подруга. А если не простит? А если… не вернется? — Татьяна вовсе не… Алиса и не знает, почему пытается найти ей какое-то оправдание, почему пытается доказать Лави, что Татьяна поступила вовсе не глупо, назло Алисе, что есть причины… Впрочем, договорить она все равно не успевает: — Да что ты ко мне привязалась?! — Лави не выдерживает, чуть ли не кричит. Выбирается из-под ваншипа и глядит на Алису зло и непонимающе, — Чего пристала со своей Татьяной? Она явно не подумала, когда Клауса в навигаторы выбрала, ясно тебе? Дио правильно сказал, ну какой из Клауса навигатор? Он всегда был пилотом. И его отец был пилотом! Пи-ло-том! И вообще, не понимаю, чего тебе от меня надо? Летит Клаус с Татьяной, подумаешь, Татьяну какая-то блоха укусила, она внезапно захотела Клауса себе в навигаторы! Лави, если честно, мучают некоторые подозрения. А вдруг — не блоха? А вдруг Татьяна… она… влюбилась? А что? Клаус парень видный, красивый… Лави краснеет, но мужественно развивает мысль дальше. Клаус очень умный, талантливый. Да, его шевелюра вечно торчит во все стороны, так и хочется пригладить светлые пряди, и робу он вечно рвет, зашивать приходится. Зато руки у него сильные, умелые, с детьми он прекрасно ладит, ваншип отлично чинит, а самое главное — он очень добрый. Настолько добрый, что втянул ее в неприятности! Из-за его доброты их дом разрушил гильдийский штурмовик. Их дом. Лави переводит взгляд на Аль, представляет на секунду, что они ее бросили и понимает, что если бы Клаус согласился, Лави долго еще мучила бы совесть. Она ведь очень сильно привязалась к девочке, даже и подумать теперь страшно, что они могли оставить Аль гильдийцам. Благодаря гениальности Клауса Лави и Аль остались живы. Ничего, Клаус уже летал с Алисой, ничего страшного не случилось. И с Татьяной так же полетит. Все будет хорошо. Лави пытается не думать, что сейчас полет во много раз опаснее, что сейчас идет бой. Все будет хорошо — и все. А Татьяна не могла влюбиться, ей на всех кроме Сильваны и себя плевать. Татьяна наверняка назло Алисе это сделала. И Клауса она даже не спросила. — Ты выглядишь расстроенной. В голосе Алисы слышится искреннее участие, но Лави слишком зла. — Не твое дело, — огрызается она, отталкивается от пола руками и снова оказывается под защитой дна старого ваншипа. Только ноги торчат, но ноги не голова. Разговаривать с ногами гораздо труднее, чем с головой. Тем более что Лави ясно дала понять — разговор окончен. Алиса и рада бы уйти, но некуда. В первый раз во время такого опасного боя ей себя занять нечем! Не в каюту же идти, в каюте вообще нет никого. В каюте начинает казаться, что Татьяна может не вернуться. Раньше Алиса почти не волновалась, была уверена в себе, в том, что она не подведет, что выполнит свою часть работы безукоризненно. Знала, в случае чего — разобьются вместе. А Клаус… Если Лави не врет, то из Клауса совсем никакой навигатор. В какой-то момент он ошибется, и Алиса ничего не сможет сделать. Ничего. Лави шмыгает носом. Она тоже переживает. Нет, она точно знает, Клаус никогда не разобьется, потому что не разобьется. И точка. Но на душе почему-то тревожно. Алиса стоит в нерешительности еще пару минут и все-таки идет в каюту, к родным картам и расчетам. Все-таки она навигатор. «Сильвана» медленно и обреченно падает. Под обманчиво мягкими облаками, в которые медленно погружается корабль, острые скалы, и двое людей, сидящих в подбитом красном ваншипе, об этом знают. Один шепчет: — Аль, — и уже громче, испуганно, истошно кричит: — Лави! Вторая, будто не веря выговаривает враз онемевшим языком: — «Сильвана»… Алиса. Клаус вернулся. Лави не позволяла себе сомневаться в том, что он не вернется, и он вернулся. Но за его плечом стоит Татьяна. В его, Клаусовой рабочей робе. А это ведь Лави ее зашивала. И отнюдь не для Татьяны! Радость встречи тут же исчезает, развеивается как утренний туман в ясную погоду, хочется снова залезть под ваншип, как в панцирь. — Лави… наш город… и Норикия захвачены. Это добивает ее окончательно. Потом, когда она уже проплакалась в своей каюте и чинила ваншип на пару с Клаусом, как в старые добрые времена, надеясь, что пытка Татьяной уже закончилась, она получила следующий гвоздь в крышку своего гроба: — Лави, я хочу чтобы вы с Татьяной подружились. Надо ли говорить, что она позорно расплакалась прямо перед Клаусом и Аль? Да, Клаус относится к Лави как к сестре, любит как сестру… Но до Лави сегодня поняла: она любит Клауса совсем не по-сестрински. И что Клауса она ни Татьяне, ни кому либо еще не отдаст. Никогда. Алисе тоже пришлось несладко. Очень сложно было переступить через себя и сказать Татьяне правду, зная, что эта правда может углубить появившуюся между подругами пропасть и сильно ранить саму Татьяну. Как объяснить, что не стоит придавать особого значения отданной одежде, что за словами и поступками Клауса стоит только Клаусова доброта и ничего более? Как объяснить, что хочешь не навредить, а только помочь? Алиса понимает — она объяснит. На то она и Татьянина подруга — оберегать ее, как только можно, подставлять плечо, как только это понадобится. И больше она Татьяну одну не отпустит. Никогда. Название: Одна ночь премьер-министра Автор: fandom Last Exile 2013 Бета: fandom Last Exile 2013 Размер: миyи, 1052 слова Пейринг/Персонажи: Мариус Бассианус, упоминаются Юрис Бассианус, Алекс Роу, София Форрестер Категория: джен Жанр: общий Рейтинг: G Краткое содержание: Размышления Мариуса перед тем, как он отправляет Софии то самое письмо. Предупреждение: ООС (?) Для голосования: #. fandom Last Exile 2013 - работа "Одна ночь премьер-министра" Ночь так тиха, что кажется — слышно, как в больших часах на площади пересыпается песок. На самом деле услышать можно только перекличку разводящих, голоса ночных птиц, шелест листвы. Но звук падающих песчинок преследует Мариуса Бассиануса в последнее время, стоит ему лишь остаться одному. Как будто подгоняя или предупреждая о чем-то. Хотя о чем тут предупреждать — вся партия как на ладони. Император упрям, Анатоль и Дизит балансируют на грани столкновения, а Гильдия молчит — и жаждет власти. А моложе никто не становится. Мариус устало горбится в кресле — сейчас он меньше всего премьер-министр, в чьей мудрости и власти никто не смеет сомневаться; в эти ночные часы он просто одинокий немолодой мужчина. И горько думать, что могло быть иначе. Луна скользит в вышине, льет свой свет в оконные стекла. В клетке у окна беспокойно спят почтовые голуби, словно чувствуя тяжелые и тревожные мысли хозяина. Мариус смотрит перед собой, огонь светильника отражается в темных зрачках. Анатоль дал ему убежище, когда Дельфина пришла к власти, и он честно возвращал долг Анатолю все эти годы. Он принес сюда технологии Гильдии — и Анатоль получил «Сильвану» и «Урбанусы», отвоевал в невидимой войне хотя бы долю независимости в небесах. Даже свою дочь Бассианус без колебаний принес в жертву на благо империи. Нет, никто, ни Император и ни он сам, не заставляли Юрис лететь в Дизит. Просто, с детства соприкасаясь со специфической атмосферой политики, она прекрасно понимала и полунамеки, и свой статус в обществе. Его девочка сделала свой выбор — и погибла. Мирный договор куда-то унесло Гранд Стримом. И им же унесло душу Александра Роу. Человек, командовавший сейчас «Сильваной», был совсем не тем юношей, который когда-то просил у Мариуса руки Юрис. Луна прячется за облако, тени на лице мужчины становятся резче, подчеркивая сухие, властные черты. Премьер-министр думает о «Сильване», неспешно плывущей где-то за облаками, о ключе к Экзайлу, который она несет на борту, и о том, что Алекс никогда не отдаст Альвис ни Винсенту, ни Императору. И никому не уступит свое право на месть. Мариус не знает, радует его это или тревожит. Потому что не знает всех возможностей Экзайла и шансов «Сильваны». Слишком многое утеряно было за время жизни на Престеле, и кому, как не ему, понимать, как много было утрачено именно Гильдией. А уж если даже у Гильдии не было возможности расшифровать все записи… Хотя он, как глава дома, собирал всю возможную информацию о загадочном объекте в сердце Гранд Стрима и знал, пожалуй, об Экзайле больше, чем кто-либо. Вот только кому нужны эти знания? Император не верит ему, Алекс слишком далеко — а доверять такую информацию бумаге небезопасно. Но в свое время Мариус Бассианус был лучшим игроком в шахматы в Гильдии; он не забывает ни одной фигуры на доске. Тем более такой важной. Она еще не королева, но пешкой ее нельзя было назвать никогда. Слишком прямолинейна, но пока очень ограничена в своих ходах. Пожалуй, еще не ладья, но уже доросла до слона. София Форрестер. Принцесса Анатоля. Если игра продолжится, Ее Высочеству, ныне – помощнику капитана «Сильваны», придется покинуть свою клетку и сделать ход; раньше, чем, наверно, хотелось бы ей самой. Сможет ли она? Решится ли? Премьер-министр помнил молчаливую девушку с упрямо сжатыми губами в платье из дорогой ткани, положенном ей по статусу. И знал, что она изменилась — время, проведенное на «Сильване», подарило ей бесценный опыт и независимый взгляд на вещи, уверенность в себе и стойкость. Чего стоил один только ее отказ шпионить за Роу. Порой София напоминала Мариусу Юрис, и он задавался вопросом — не поэтому ли он предпочитает, чтобы девушка оставалась на корабле Алекса, в относительной безопасности? Вот только упрямство принцессы и чувство долга ничуть не уступали аналогичным качествам давно погибшей дочери премьер-министра. И если дать Софии понять, что она хоть как-то может повлиять на ситуацию, она бросит все и примчится домой, чтобы попытаться убедить отца. Даже переступив через свою любовь к Алексу. И в этом они тоже невероятно похожи. Мариус прикрывает глаза и тихо вздыхает. Иногда подступает усталость бессилия, и ему кажется, что он больше ни на что не способен, кроме как сидеть в кресле, страдая от бессонницы, и окружать себя тенями прошлого. Песок шуршит, как чешуя большой змеи по нагретому камню, но кто кроме него еще слышит это шелест? Кто так же боится не успеть сделать все, что задумано? По долгу службы премьер-министр знает и может назвать много имен. Все эти люди молоды, и все готовы принять перемены. В его власти сделать так, чтобы эти перемены наступили. Но не спешит ли он? Или наоборот — уже безнадежно опоздал? В клетке бьет крыльями встревоженный чем-то проснувшийся голубь, пламя светильника колеблется. Мариус Бассианус стряхивает с себя оцепенение и тянется за письменным прибором. Однажды ему все равно придется это сделать — так почему не сейчас? К тому же по собственной воле, а не по приказу Императора. Так будет лучше для всех. На лист бумаги ложатся ровные строки, адресованные девушке за облаками. Юрис знала, что делает. И София тоже знает. И сделает все правильно. Иначе последняя служба семьи Бассианус Анатолю будет бессмысленной и напрасной. Мариус усмехается — да, Анатолю, а не его Императору. Их время заканчивается, но в их силах заложить фундамент для будущего. Будущего без Гильдии и войны, от успеха которой зависит выживание целого народа. Письмо скрепляется печатью и крепится к ноге птицы. Та выглядит не слишком довольной ночным полетом, но выбирать ей не приходится. Серебристый свет скользит по быстро мельтешащим крыльям, и премьер-министр провожает взглядом своего посланника. Теперь у него осталось только одно незаконченное дело — и из потайного ящика появляется шкатулка, а из нее, в свою очередь – длинный кинжал в белоснежных ножнах. Узор на ножнах повторяет узор на гильдийских одеждах Мариуса, а на рукояти выбит герб дома Бассианус. Несмотря на то, что пальцы уже не так уверенно ложатся на рукоять, а само оружие пролежало в тайнике долгие годы, оно в безупречном состоянии. Тщательный уход и технологии Гильдии. Усмешка Мариуса полна гордости и горечи. Долгие годы хрупкого мира закончились, и пришло время стали и битвы. Кинжал исчезает в широком рукаве, где все еще вшиты ремешки для его крепления. Теперь можно дожидаться рассвета и пробуждения города и дворца. Тогда хоть ненадолго шорох песка, отмеряющего оставшееся время — ему, его поколению, его врагам, — перестанет преследовать бывшего Маэстро Гильдии. Луна больше не глядит в окна комнаты, и небо начинает светлеть. Предрассветный ветер касается листвы, приносит запах цветов – тех немногих, которые выживали там, где люди могли позволить себе роскошь регулярно их поливать. Мариус снова улыбается — но на этот раз горечи в его улыбке нет. Олива, кажется, еще не отцвела. Значит, у Анатоля есть еще надежда. Название: Любовь — это дьявол Автор: fandom Last Exile 2013 Бета: fandom Last Exile 2013 Размер: мини, 1058 слов Персонажи: Алауда, Лускиния Категория: джен Жанр: драма, ангст Рейтинг: G Краткое содержание: судьба жестока, и чувства все усугубляют Примечание: Для голосования: #. fandom Last Exile 2013 - работа "Любовь — это дьявол" Он видел, как брата пожирали чувства. Брат стремился к ним, жаждал их, а они приносили ему только боль и разочарование. И если его чувства к Фарахназ не перешли грань восхищения, — эта женщина одним своим влиянием заставляла преклонять перед ней колено, — то принцесса Лилиана за недолгое время сумела пустить ядовитые ростки чувств в сердце Лукии, снова заставив брата страдать. Алауда вздохнул. Брату явно не везло с женщинами. Он без стука вошел в комнату. Только он мог видеть фюрера подавленным. Для всех остальных Лускиния Хафез должен оставаться непреклонным, жестоким и решительным. Для всех — но не для собственного брата. Повязка валялась у кресла, и Алауда наклонился, поднимая ее и возвращая на тумбочку. Лускиния постоянно оставлял ее где ни попадя и вечно искал по утрам. Судьба была слишком строга к Лускинии. Он не заслуживал такой боли. Повторение трагедии казалось жестокой насмешкой. О нет, он не станет напиваться в своих покоях, Лускиния совсем не таков. Он будет хоронить в себе свою боль и отчаяние, и внешне никогда не покажет, насколько глубоко страдание поразило его. Только Алауда может видеть тоску Лукии. Фюрер не смотрит на позднего посетителя, и Алауда думает, что, быть может, следовало оставить Лукию в одиночестве сегодня; но вместе с тем ему прекрасно известно, что брат ненавидит оставаться один. Нужно отвлечь его от тягостных мыслей, хотя бы ненадолго. Но говорить о планах как-то уж чересчур неуместно. Неважно, как сейчас далек в мыслях Лукия от брата и этой комнаты, и женщин, которых смерть забрала так быстро — важно просто быть рядом. — Знаешь, — внезапно говорит фюрер, задумчиво поглаживая пустую глазницу, — это и в самом деле судьба. Мы — оружие, и лишним эмоциям не должны быть подвержены. Чувства недопустимы, и не зря нам внушали, что они запретны. Они и правда несут только слабость и боль, и ничего больше. Чувства непозволительны. Непростительны. Алауда сел напротив брата. Теперь их разделял только стеклянный столик. Темнота постепенно заполняла комнату, и он зажег неяркий светильник — не потому, что плохо видел брата, а просто, чтобы сделать хоть что-то. Как бы сильно он ни хотел помочь Лукии, тут он был полностью бессилен. Алауда всегда желал, чтобы Лукия был счастлив. Он радовался, когда брат нашел свой идеал — Фарахназ. Он надеялся, что Лилиана сможет сделать Лускинию счастливым — но она умерла, и он ненавидел ее за это. Она оставила Лускинию, променяв его на ореол несчастной жертвы, выбрав смерть. Глупая женщина, неужели она забыла, что убить Лускинию Хафеза очень непросто, что он бы не умер от обычной пули?.. Алауда убивал любого, кто выступал против фюрера. Глава тайной службы имеет возможность устранить всех врагов брата. Его по большему счету не волновали идеалы, его приоритетом было желание, чтобы Лукия получал то, чего хотел. Идеалы брата – это идеалы Алауды; он просто хочет следовать за Лукией и видеть его счастливым. Ради этого он готов принести в жертву себя и всех прочих людей. То, что он возглавляет тайную службу, хорошо еще и потому, что руки Лукии могут оставаться чистыми. — И почему ты никогда не предостерегал меня от этих чувств? Ты ведь знаешь, что я… — Что ты все равно бы не слушал — вот что я знаю. Я не мог мешать твоему счастью, Лукия. — Разве эта боль — счастье? — Счастье и боль — это одно и то же. — Почему мы, близнецы, такие разные? Я бы хотел быть более рассудительным. Таким, как ты. — Тогда у тебя не было бы харизмы. Уравновешенность — не всегда благо. — Зато ты не так подвержен чувствам. — Быть бесчувственным — тоже плохо. Если бы ты отрекся от чувств, ты бы никогда не увидел улыбку Сары. Алауда знает, как сильно привязан брат к дочери Фарахназ, и неусыпно следит за ее безопасностью. Если и с девочкой что-то случится… о последствиях ему даже думать не хотелось. Не случится, пока сам фюрер этого не пожелает. Лускиния не должен увидеть своего брата, теряющего контроль в тот момент, когда чужая кровь обагряет его руки. Он должен верить в эту мнимую невозмутимость, что есть в этом мире что-то неизменное — даже если на самом деле это не так. Для Лускинии брат всегда должен быть эталоном хладнокровия, быть тем, на кого всегда можно рассчитывать. Тем, кто разделит с ним преследующее его одиночество. При упоминании о маленькой императрице Лукия рассеянно улыбается. — Ты и она — все, что у меня осталось. Я очень рад, что ты всегда рядом и поддерживаешь меня… но Лилиана… Лускиния отвернулся к окну. Алауда перевел взгляд с усталого лица брата на собственные руки. Почему он снова не успел спасти то, что было так дорого для Лукии? Словно злой рок преследовал их обоих, нанося точные, прицельные удары в самые уязвимые места, в самые неожиданные моменты. Рефлексы, отточенные годами, не смогли помочь. Он видел выражение глаз Лилианы. Она уже словно была под воздействием чар скорой смерти, она словно видела что-то, недоступное зрению еще живущих на этой земле. Она знала, за что и за кого умирала. Принцесса поставила цель объединения государств выше личного счастья — как своего, так и Лускинии. Она подвела фюрера самим фактом своей смерти. Он, Алауда, никогда не допустит подобного. Он никогда не оставит брата. — Знаешь… — после продолжительной паузы негромко говорит Лускиния, и Алауда замечает, какое странное, несвойственное ему выражение тлеет в глубине его единственного глаза. — Я держал ее тело в своих руках — тело, которое так быстро покидали тепло и жизнь, и чувствовал себя таким беспомощным… как будто я просто песчинка в жерновах судьбы, и огромные колеса размалывают миллионы таких, как я, и это продолжается с самого начала времен. Каждый миг словно был наполнен бессмыслием. Жернова крутятся, и жизнь продолжается — так, словно бы никто не умер. Иногда это кажется невыносимым. Любовь, жизнь, смерть — все это так незначительно, но, вместе с тем… все равно очень болезненно. — Боль может пройти или стать менее сильной, но смерть — это то, что исправить нельзя. Императрица Фарахназ, принцесса Лилиана умерли из-за трагических случайностей, но останавливаться нельзя. — Это не случайность, Алауда. Это моя вина. И последствия моих ошибок еще можно исправить. Но сегодня… сегодня я чувствую себя особенно уязвимым. Алауда знает, что завтра утром фюрер снова будет таким, как обычно, что он скроет свои раны и свои сожаления, но этим вечером он еще может видеть брата подавленным, ощущать его боль. — Сегодня, — тихо продолжает Лускиния, — я окончательно убедился в том, что любовь — это то, чего нужно избегать любыми способами. Это откровенная слабость. Алауде нечего возразить. Он всегда разделяет мысли брата и никогда не оставит его. Вот только он и не догадывается, что фатум готовит ему прямо противоположную участь. Это не принцесса Милия родилась под несчастливой звездой, как заметил когда-то Лускиния. Это они оба были во власти жестокой, беспощадной и равнодушной ко всему судьбы.

@темы: ФБ-2013, фанфикш