Вместо предисловия
Люблю я это дело — адвокатские речи в защиту персонажей. Особенно любимых персонажей. Алекс Роу — один из самых любимых, и тем неожиданнее для меня стало... даже не то, что его многие не любят. Не любить можно сколько угодно и по любым причинам — «не зацепило», «брюнеты не по вкусу», в конце концов, «ну мужик, ну шляпа мне твоя... а, нету шляпы, значит, ружье не нравится, а также корабль, команда и бутылка с коньяком». А капитана, как мне сразу показалось, если уж не любят, так обоснованно, аргументированно и взвешенно, что и подтвердил проведенный мной на трех площадках опрос мнений. За редкими исключениями Алекса не любят за что-то, и это «что-то» весомое. Честно говоря, собирая информацию к статье, я была готова к тому, что меня переубедят и напишу я совсем другое. И тем не менее, собрав пачку серьезных аргументов против капитана, села и написала это.
Обвинительное заключение
Итак, за что можно и нужно не любить Алекса Роу? Собранные и структурированные мной аргументы против него изложены ниже. В некоторых случаях они вызвали у меня офигелое «чего???» еще при их подаче, и, боюсь, не у меня одной, но тем не менее — учитываем всё, что было подано.
1. Алекс Роу до тошноты банален. Романтический герой в чёрном, крутой боец, яростный мститель, в целом типовая байроническая тварь от первого мрачного взгляда темных очей до последней розы, впивающейся в тело ядовитыми шипами. Ни шагу в сторону от этого образа. Ввиду этого уныл и совершенно не может вызвать никакого интереса.
2. Алекс Роу — фанатик, зацикленный исключительно на мести Дельфине, ничего, кроме нее, вокруг не видит и видеть не желает.
3. Алекс Роу — отморозок, не выбирающий средств для достижения своей цели и не разбирающий, когда, по кому и зачем стрелять.
4. Алекс Роу — плохой стратег, плохой тактик, действует только в лоб и вообще не способен нормально решать проблемы. Может только о них убиться, что и делает.
5. Алекс Роу — слабак, который, не будучи в силах найти себя и жить дальше после потери любимой, всю дорогу занимается самопоеданием и только.
6. Всю свою показанную на экране жизнь Алекс Роу совершает различные неблаговидные поступки, за каждый из коих в отдельности уже достоин осуждения, как то:
6.1. Во время неудачной операции с доставкой мирного договора в Дизит — струсил и повернул назад, в чём сам прямым текстом признаётся.
6.2. Бросил на произвол судьбы больную жену покойного друга с двумя детьми, одна из которых — круглая сирота.
6.3. Ни во что не ставит людей, не умеет с ними работать и обращаться, постоянно обходится с окружающими по-свински, в том числе:
- вместо того, чтоб нормально общаться словами через рот, в том числе в своем же экипаже, — постоянно цедит сквозь зубы, многозначительно молчит и вообще высокомерен донельзя;
- в гибели любимой девушки винит Дельфину, хотя виноват по большому счету сам;
- то и дело обижает Клауса и Лави — то Аль отобрал (да еще и обозвав грузом, к вопросу о тактичности), то ваншип приказал холостыми обстрелять, то механиков не остановил от того, чтоб Клаусу морду набить, то скрывал пол-сериала, что он и есть тот самый друг родителей, то в Горизонтальной пещере бросил — тьфу на вас, ребята, выпутывайтесь как знаете... В общем, удивительно, как его только терпели за такие штучки;
- не смог нормально договориться даже со старым другом Винсентом, вследствие чего расстрелял нужные своей стороне корабли. А к тому же и приказ императора выполнить отказался, изменник;
- вместо того, чтоб убить лично Ноулза, расстрелял его «Голиаф» и погубил кучу невинных людей, опять же союзников;
- обидел Софию, напрочь игноря ее чувства и выставив ее с борта в тот самый момент, как девушка наконец решилась их проявить;
- Софию же едва не угробил на коронации, попытавшись на нее ради своей клятой мести с психу уронить гильдийский крейсер;
- подставил Дио — тот просил не говорить Дельфине про мистериум, а Алекс сказал.
7. И вообще Алекса Роу любить не за что. Он никому не сделал ничего хорошего.
В общем, обвинительное заключение вышло объемное и развесистое. Защищать некого, одно слово. Но обещалась — значит, будет слово в защиту.
Который год не жизнь — а курс
К висящей в перекрестье цели.
Ты - стратегический ресурс,
Отлажен, выверен, пристрелян.
А то, что клочьями душа,
Что сердце вон, что просто — плохо,
Сотрет, забвением греша,
Тобой спасенная эпоха.
(с) Аннет
К висящей в перекрестье цели.
Ты - стратегический ресурс,
Отлажен, выверен, пристрелян.
А то, что клочьями душа,
Что сердце вон, что просто — плохо,
Сотрет, забвением греша,
Тобой спасенная эпоха.
(с) Аннет
В общем и целом...
Начнем, пожалуй, с обвинения в заштампованности, банальности и прочих чертах Марти-Стью типового байронического (зачем Байрона обижать, приписывая к нему всех подобных, тоже не пойму, но это тема для другого разговора). Что я на это скажу? Только то, что «Экзайл» прекрасен в том числе своей многослойностью, неоднозначностью, тем, что, всматриваясь и вдумываясь, открываешь новое и новое. Ничуть не ограниченное внешней оболочкой образа. Можно открыть только первый пласт, насладившись им — а можно поднять остальные. Сериал и в «однослойном» восприятии хорош, но оно не единственное. Подозреваю, что, создавая Алекса, сценарист с режиссером внутренне ухмылялись: такой шикарный имидж отборного клишированно-архетипического мстителя в черном парню сотворили... интересно, сколько зрителей догадаются задуматься и понять, что не так уж он отборен, как кажется сперва? А сколько — увлекутся р-романтично-трагическим героем, не увидев за черным плащом и распятием на розах того, что капитан не только и не столько романтичен (врагам бы пожелала такой романтики, но нельзя этого людям желать...)? А сколько — с первого взгляда обзовут его унылым скучным ничтожеством, каких тринадцать на дюжину? В общем, кому что, а я предпочитаю всматриваться как можно пристальнее. И, всмотревшись, вижу, что за всем этим антуражем скрывается человек — куда живее и интереснее, чем антураж. То, что не все персонажи это видят — понятно, но нам, зрителям, показано куда больше! А что и как показано — это мы разберем, двигаясь по остальным пунктам обвинения.
Перейдем к фанатизму и зацикленности на мести. И вот в этом обвинении я просто не нахожу логики. Помешан на том, чтоб посчитаться с Дельфиной, ничего кругом не видит, кроме этого? Тогда и поступал бы соответственно. Навскидку два варианта. Один, идиотский и практически невыполнимый — апгрейдить без конца «Сильвану» до того, чтоб она могла результативно встретиться с гильдийским флагманом один на один, и вызывать оный флагман на дуэль. Впрочем, вызов не примут, поэтому берем другой способ, вдвойне идиотский, но чуть более реализуемый — искать способ на эту самую маэстро гарантированно нарваться, так, чтоб и ее уничтожить, и себя заодно. В принципе, Алекс, попавшись в лапы давнему врагу, это и сделал — но с двумя оговорками: во-первых, на плен он сознательно не нарывался, во-вторых, между катастрофой и свершенной местью прошло десять лет. Де-сять. В течение которых он явно не только и не столько встречи с Дельфиной в темном грандстримовском переулочке искал. Он работал. В том числе на достижение целей менее личных — и гораздо более крупных, чем свернуть кому-то шею, пусть даже владычице мира. И работу эту — видно. Зачем бы ему собирать такой экипаж (о нём еще будет), зачем вмешиваться в бои Анатоля и Дизита, зачем уверенно играть свою партию в добыче мистериумов, зачем встревать в планы Мариуса и историю с Экзайлом? К чему говорить прямым текстом, что «нет смысла сражаться с Гильдией, если сам мир вокруг нас не изменится?» Это всё как-то не вписывается в планы только найти маэстро и ей отомстить. Для мести хватило бы меньшего времени и ресурсов. Да, желание поквитаться с врагом в числе прочего дает капитану силы жить и воевать, но не оно одно. Единственное, что мы видим на экране в подтверждение сего обвинения — срыв на коронации, но этот момент — один на 26 серий (и, может быть, один на все эти десять лет, но об этом далее). Коронацию мы еще рассмотрим. Пока остановимся на том, что действия Алекса тезис о фанатичном зацикленном мстителе не подтверждают, и перейдем к следующему пункту.
Следующий пункт — отмороженность, цель-оправдывающая-средства и неразличение, по кому стрелять. Чтоб разобрать это обвинение, придется перескочить дальше и проанализировать отношения капитана с окружающими, но это позже. Пока только насчет стрельбы: если смотреть внимательно, будет видно, что Алексу очень не всё равно, по кому, когда и зачем стрелять. Я понимаю, что для половины персонажей «Сильвана» — летучий голландец, выходящий из облаков и стреляющий по ком попадет, но зрители-то с чего на эту легенду ведутся? Ведь все случаи стрельбы, что из собственного ружья, что из корабельных орудий, как минимум объяснимы. Дизитские корабли, гильдийцы, гонявшиеся за Аль и атакующие корабль, «Голиаф», «Урбанусы» — в кого из них палили лишь бы палить, а в кого — потому что была какая-то причина, а? Оставим пока эту тему и перейдем дальше.
Дальше у нас что? Плохой стратег и тактик, который умеет действовать только в лоб, а о проблемы исключительно убивается. Но позвольте, это опять противоречит тому, что показано в сериале. Загнать Винсента в наиболее неудобное для его, Винсента, кораблей положение и разбить наголову — плохая стратегия и тактика? А результат-то есть — лучший, полагаю, из возможных при этих исходных данных. Можно возразить: повезло Алексу, дуракам всегда везет. А капитан Алзей с этим не согласится: он-то как раз считает, что его квалифицированно обыграли. И, в отличие от Алекса, друг его как раз к самопоеданию не склонен. Впрочем, даже если ставить эту победу под сомнение, то вопросы останутся. Как по нотам проведенная многоходовка на аукционе — стратегически непродуманное действие в лоб? Напомню: Алекс является на аукцион и ждет, пока выставят лот с «ключом к Экзайлу». В это время его люди — Татьяна с Алисией — гоняются с заданием. Они должны в конкретный момент сбросить мину, которая повредит в пещере проводку. Алекс дожидается «ключа» и объявляет первым немыслимую цену (мы с Аннет считаем, что это пароль). Дальше торг, прерванный людьми Ноулза. Когда Алекса выводят из зала, «хранитель», человек Гамильтонов, произносит фразу «кто же откроет врата истины?», которая скорее всего — отзыв. Всё, они друг друга опознали. Дальше срабатывает мина имени Татьяны, гаснет свет. Воспользовавшись этим, Алекс избавляется от людей Ноулза и смывается под покровом темноты. Встречается у фонтана наедине с человеком Гамильтона. Обменивается информацией. Дальше оба тихо-тихо сваливают. Никто не заметил. Дельфина была очень зла — она, вероятно, думала, что мистериум там, внутри загадочной коробочки, за которую шел торг. А коробочка для отвода глаз... Прямолинейное вышло решение, незамысловатое, как козья морда. Ну, требующее оперативного планирования, точного исполнения и определенного умения разбираться в людях, подумаешь, мелочи какие... В общем, даже если и написана партия другим человеком — сыграл капитан ее грамотно. Слишком грамотно для тупого мастера лобовых атак.
Еще в качестве аргумента в пользу неумения Алекса думать и рассчитывать приводят его фразу: пущу, мол, Экзайл ко дну своими собственными руками (да, хотелось бы мне знать, где в Грандстриме дно, но это уже переводчика субтитров надо спрашивать). Дескать, не разобрался, что оно такое, а уже уничтожать готов. Мне кажется, дело вот в чем. О том, что многие зрители видят всё только с позиции персонажа, уже было сказано и еще будет. Здесь — тот же глюк, но с другого боку: взгляд глазами исключительно зрителя. Который уже просмотрел весь сериал и знает доподлинно, что это за штука Экзайл и зачем он нужен. Вопрос: а есть ли вся эта информация у капитана? А знает ли всё хоть кто-нибудь — Мариус, София, император, Дельфина, кто угодно? Нет ответа: император, Мариус и Алекс погибли раньше, чем чудо-корабль запустили, Дельфину вроде как устраивает то, что получилось после трех мистериумов, остальные до запуска Экзайла вообще почти ничего о нем не говорят. Зато Алекс в этом разговоре с Клаусом говорит начистоту, нет у него резона здесь врать. И если сам он уверен, как говорит, что это просто артефакт, дающий огромную, ни с чем не сравнимую власть — понятное дело, он уверен и в том, что штуковину эту надо раздолбать, чтоб неповадно было: иначе получить вторую, третью и сто двадцать восьмую Гильдию — вопрос времени. Так что, если информация на руках у Алекса именно та, что озвучена, то и план этот вполне логичен. Что бы капитан сказал, увидь он воочию, что представляет собой Экзайл — неизвестно.
А касательно «о проблемы только убивается» скажу одно: было б так, давно б убился. Благо проблем у него больше, чем достаточно. За десять-то, еще раз, лет.
Следующий пункт — слабость и самопогрызение. Ест он себя, это правда. Мало кто б после такого не ел. Это не преступление. А насчет слабости я всё-таки считаю, что слабостью в его случае было бы самоубиться или просто сдохнуть сразу после возвращения из Грандстрима — тогда, десять лет назад. А он несмотря на всё самоедство и тараканов живёт, действует, разумно, эффективно и напряженно, вкладывая всего себя в общую задачу. И, честно говоря, не каждый бы так смог. Наедине с бутылью коньяка в каюте Алекс может себя корить сколько угодно — но потом он встанет, встряхнется и пойдет делать дело дальше. Хорошо делать. И кому как, а я считаю, что это всё-таки поведение сильного человека.
Итак, с общими положениями закончили, переходим к отдельным неблаговидным поступкам обвиняемого.
И часовню тоже...
Честно говоря, собрав все недостойные поступки Алекса Роу, я диву даюсь, как он до таких лет дожил и по голове только раз как следует получил. Ничего ведь хорошего не сделал, только проблемы окружающим создавал. Или окружающие — сплошные ангелы и мученики во имя развития байронического образа... или, может, капитан всё-таки не такая скотина, как кажется? Впрочем, начнем сначала, с первого подлежащего осуждению поступка.
Трусость, значит. В Грандстриме струсил и повернул назад. В чем сам признался Клаусу прямым текстом. Ладно, Клаус с той информацией, что у него есть, может Алекса и его речи воспринимать соответственно, даром что конкретно этого обвинения и Клаус не выдвинул — понял, видимо, что самоедство это чистейшее. Но, дорогие зрители, которые это обвинение поддерживают, вам-то для чего этот полет и то, чем он закончился, в подробностях показали? Для чего упомянули скорость ветра в Грандстриме? Для чего дали ясно понять, как легко там сбиться с курса ваншипу? И что, спрашивается, должен был делать Алекс — серьезно раненный, без навигатора, без возможности ориентироваться на вторую машину и с гильдийским крейсером на хвосте? В Дизит лететь во что бы то ни стало, при том, что письмо у второго экипажа было? Убиться о тот крейсер, к вопросу о способности «только убиваться о проблемы?» Так парень, извините, не из породы героических придурков, не знающих, что отступление иногда необходимо. Поэтому и предпочел повернуть назад, но выжить, отомстить и не только отомстить. Тем более что, по-хорошему, сбив эти ваншипы, Гильдия немалую фору поверхности дала...
Теперь самое серьезное, пожалуй, обвинение — брошенные на произвол судьбы больная женщина и дети погибших друзей.
Начнем с простого: а откуда такая уверенность, что от Алекса, каким он явился с дурными вестями к Жюстине и детям, была бы помощь и поддержка? Всё ведь, опять же, рисованным по экрану показано: он еле на ногах стоит. Он не бросается поднимать упавшую на колени женщину — вряд ли потому, что в принципе такого не признает или ему пофиг: просто когда по голове так прилетело, координация скорее всего будет нарушена, и, наклонившись, он грохнется сам. Он из дому уходит, шатаясь. В общем, видно, что даже чисто физически это не помощник, это человек, который сам еще требует ухода. Балласт, проще говоря, дополнительная трудность в нелегкой без того ситуации. Это не считая того, что у него на тот момент еще и с крышей плохо, не считая «если б я там навеки остался, может, ваш бы обратно пришел...» — а ведь человек в депрессии тоже не помощник, особенно другому человеку в депрессии. Скорее всего, Алекс, который, судя по действиям в кадре, обычно оценивает себя здраво, это понимает и уходит. Кстати, отправляется он скорее всего в столицу: сначала к премьер-министру с секретным докладом, потом долечиваться — и принимать «Сильвану», а там уже работы выше крыши... И, зная, что ничем больше он помочь сейчас не сможет, оставляет семье друзей самое ценное, что у него, Алекса, в этот момент есть — вполне исправный ваншип, который можно хоть продать, хоть давать напрокат тем, кто может на нем летать. Впрочем, что сделали с ваншипом — известно, и на мой взгляд очень символично то, что Клаус с Лави потом прошли Грандстрим именно на этой машине.
Во-вторых — что Жюстина умерла от болезни, сказано, но не сказано, когда и чем она заболела. Да, сгорела за полгода, так это всё, что известно, дальше одни домыслы, как и что. А до того, как улетел муж — вполне жизнерадостная здоровая женщина. И вполне вероятно, что оставлял Алекс не больную вдову неизвестно на кого, а вдову, которую он считал относительно здоровой, на... А на кого, кстати? На маленьких детей? Непохоже, слишком уж маленькие. Взрослеют в этом мире рано, но не в пять же лет! На произвол судьбы? Так вот, по дальнейшей судьбе детей, показанной глазами маленькой Лави, как раз произвола судьбы-то и не видно. Физические и материальные неудобства, голод, жажда, отсутствие минимальных условий для жизни — это то, что ребенок скорее всего запомнит. В воспоминаниях Лави картинка немного другая. Дети аккуратно, чисто и добротно одеты, умыты, причесаны, явно не голодны — не хватит у голодного ребенка сил еще и ваншип вполне успешно осваивать. Как хотите, а я не верю, что это всё они сами, на произволе судьбы. И дальнейшие кадры это подтверждают — строить новый дом им помогают взрослые, причем просто так, за спасибо (причем как бы не Чикен там мелькал). Так, может, им и раньше взрослые помогали? Всё-таки два дома продать — это неподъемное занятие для двоих детей-сирот, даже в этом мире. И похоронить мать, поставив вполне пристойного вида памятник — тоже требует вмешательства взрослых, и финансово, и не только. Более того, их и читать-писать кто-то учил — Лави, учась летать, ведет тетрадку с записями. Хотя это как раз, может, и родители еще. Но по всему, что мы видим — у Клауса и Лави и без Алекса помощники нашлись, иначе бы ребята действительно просто не выжили. Да, трудно пришлось, сиротство вообще легким не бывает, но поддержка была. И я даже догадываюсь, чья. Не впустую же показано в других сериях, каковы отношения между норикийскими пилотами! Да, подначки и подколки там пачками и тачками, но друг к другу все эти Фэт Чикены и Харрикейны Хоуки справедливы, дружелюбны и добры. И к Лави с Клаусом тоже — да, дразнятся и поддевают, но это что-то вроде несерьезного и добродушного «мелочь вы пузатая». Так вот, а не коллеги ли родительские всю дорогу им помогали? Тогда всё встает на свои места — не на произвол судьбы их Алекс оставил. Он оставил их на пилотскую ассоциацию Норикии, формально или неформально существующую, и предполагал — видимо, справедливо — что о них позаботятся. Кстати, что Жюстина умерла, он мог и не знать. А мог и сознательно не выходить на связь с этой семьей, но это рассмотрим, когда дойдем до отношений с подросшими Лави и Клаусом.
И в-третьих: финансовые и прочие материальные гарантии семьям исполнителей секретного задания должен, по-хорошему, давать не один из напарников, а тот, кто это задание выдает. Так что, может, всё-таки автора затеи, великого комбинатора нашего, господина Мариуса Бассиануса, за неоказание соответствующей поддержки будем драть сортовыми розами? Я, пожалуй, против, ибо данных не хватает. Может быть, поддержка и от него была, только маленькая Лави об этом не знала — потому что маленькая и потому, что Мариус вообще светиться не привычен, а уж в этом деле и тем более. Помогай он им открыто, это была бы роспись крупными буквами: господа гильдиеры, мой план это был, мой, и за последствия тоже я отвечаю, берите меня тепленького. А так — летело две кастрюли по Грандстриму, сбили их по дороге, при чем тут господин премьер-министр? Если же он какому третьему лицу денег на ребят подбрасывал, не афишируя — да кому оно надо, как он на третьих лиц деньги тратит. Впрочем, это всё как раз домыслы, доказательств с экрана тут нет. Разве что вряд ли отцы Клауса и Лави, любящие и ответственные родители (что как раз видно), согласились бы идти на риск без гарантий детям, но мало ли — вдруг от предложения никак нельзя было отказываться и ставить условия? Тогда, правда, господина министра точно пороть некому. Но за недостатком данных лучше и к нему применять презумпцию невиновности.
На этом, пожалуй, перейдем к самой объемной части обвинения — капитан и люди.
Отдельных людей будем рассматривать отдельно. Сперва общее — верно ли утверждение, что Алекс Роу не умеет работать с людьми? Тут мне даже сказать нечего. Потому что за капитана говорит его команда.
Присмотримся поближе к экипажу «Сильваны». Да, мелькало там утверждение, что они наемники, но наемников тоже нанимает кто-то. Набирал и организовывал команду, вероятнее всего, сам Алекс. Даже если принять то, что координатор всего проекта, опять же, не он, а скорее всего тот же г-н Бассианус. Да, интересно, откуда на борту принцесса София, и, скорее всего, ее-то как раз прислали сюда по инициативе либо опять же министра, либо императора. Да, непонятно до конца, кто взял в машинный отсек старика Дагобела (хотя догадки тут у меня достаточно определенные). Да, чьими стараниями на «Сильване» очутился явный гильдиец Гейл — тоже вопрос. Но даже если вся эта троица — ставленники министра или, в случае Софии, императора, стоит приглядеться прежде всего к тому, как попадают на борт и как принимаются там люди в то время, которое мы видим на экране. Ладно Клаус, которого Алекс принял очень не сразу и о котором еще будет ниже. Ладно Моран, который, в принципе, погоды не делает. Но Дио Эраклеа! При том, что Алекс от него же узнал, чей он родственник! И тем не менее — оказавшись на борту, Дио вскоре получает свободу действий, капитан доверяет ему настолько, что даже двигательный отсек (независимая от Гильдии установка, по логике — строжайший секрет) для брата маэстро открыт. Да и задания ему доверяют из таких, что человеку с улицы не поручат. В общем, кто пришел — тому и доверяем, тому и найдем дело. И никого наверху не будем спрашивать, а допускать ли на борт посторонних людей...
А какая разношерстная компания вообще собралась на «Сильване», от аристократки Татьяны и интеллигентной Вины до простецкого вида механиков! Так что, чей бы ни был корабль, у Алекса, видимо, или карт-бланш на набор личного состава, или ему просто плевать, что ему про это потом скажут: берет тех, кого считает нужным. И не просчитывается, заметим: ни один человек в экипаже не делает свое дело плохо, ни один не валяет ваньку на рабочем месте, ни один не подличает по мелочи. И все друг другу — свои.
Да, свои. Потому что принимают даже чужих на борту, не побоюсь этого выражения, почти как родных. С Клаусом, опять же, отдельный вопрос, за что и почему ему физию набили (см. ниже), но как ласково сразу все обходятся с Аль, но чего один день рождения Дио стоит — перед решающим боем, когда мало кому пришло бы в голову что-то праздновать, наполовину в бесшумном режиме, напряженно, нервно, но с тортом, с подарками, со всем, что полагается на нормальном дне рождения. Просто потому, что поняли, что пришлому пацану это очень нужно. А по-доброму иронизирующие над Татьяной механики, а милейший кок, а Вина Лайтнинг с ее умением слушать и слышать, причем не только звук Экзайла... В общем, члены экипажа друг другу — почти семья. «Сильвана» — не просто корабль и команда, «Сильвана» — дом, и делают ее домом все, кто на ней. А теперь вернемся к вопросу, кто в доме хозяин. И обратим внимание еще на два обстоятельства.
Первое — Алекса его команда любит и уважает. Если бы такой коллектив собрался случайно, не благодаря, а вопреки капитану, если бы капитан был бестолочью, не умеющей с людьми работать, если бы он был, в конце концов, подлецом — не повели бы его ребята себя так, как повели в момент его крышесноса на коронации. Такая выходка вполне логично могла бы повлечь за собой... нет, не исполнение безумного приказа, всё-таки он слишком безумен. То, что капитана чем-то тяжелым по голове бы отоварили и взяли командование на себя с концами. Нет же, удерживают Алекса, пока тот не приходит в себя. Кстати, после этого он ни слова экипажу своему не сказал насчет устава, субординации и прочих нарушенных формальностей — потому что, опять же, оценивает себя здраво и прекрасно понял, что был неправ. И скорее всего благодарен был Кэмпбеллу и К за то, как они себя повели. Да, еще: если капитан в этом экипаже-доме сбоку припёка, то почему ж после его гибели плачут механики, самые, казалось бы, безбашенные люди на корабле? Почему один из них говорит что-то вроде «мы все одиноки?»
А второе обстоятельство — хороший хозяин не тот, при котором в доме порядок, а тот, без которого этот порядок поддерживается и сохраняется. Что мы видим на «Сильване», когда Алекс уже в плену в Гильдии? Порядок мы там видим. Образцовый. Команда действует, как часы, без проколов, без сучка и задоринки, делая то же дело, которое было начато при капитане. Непохоже на команду, набранную не умеющим работать с людьми упырем и состоящую под его началом. Да, мне могут возразить, что в порядок это всё могла привести и София — но тогда опять же непонятно ни отношение к выходке на коронации, ни то, почему дурака-капитана не убрали натихаря и не поставили коллективно умную девушку на его место. Коллектив-то, еще раз, сработанный и крепкий, могли вполне, будь оно надо.
Так что Алекс, конечно, не ангел с крылышками, и слабые места у него есть, но вот работать с людьми он как раз умеет.
Переходим к хамской манере общения, высокомерию и брезгливой речи через губу. Ну, во-первых, он ни разу никому по большому счету не нахамил. Немногословен, резок, практически не способен на эмоции — да. Не «разжевывает» свои мотивации, особенно личные, оставляет многое на догадки окружающим — факт. Но хамством, имхо, всё-таки называется нечто другое. А закрытость и нежелание сколько-нибудь личной коммуникации с людьми объяснимы. Алекс не всегда таким был. Не напрасно нам показали его молодым и счастливым — нормальный парень, улыбается, ребенку вот козу подарил, и ребенок, заметим, радостно подарок этот принимает, от дяди не шарахается. Недружелюбного мрачного дяди Лави бы боялась несмотря на козленка. А так юноша как юноша. Был. Вся трагедия в том, что этот юноша там, в Грандстриме, и остался десять лет назад: слишком сильно судьба ударила. Боюсь, если бы не энное количество неотданных долгов и сила характера, Алекс мог бы потерю свою просто не пережить. Но он сильный, он — человек долга, и он это пережил, нашел в себе энергию дальше двигаться намеченным курсом к важной, без шуток, для всего мира цели (не сводящейся, еще раз, к одной лишь мести)... только вот на те самые простые человеческие эмоции у него сил не осталось. Или он сознательно попытался их «отключить», чтоб не свихнуться совсем. «Общение по-людски» ему безумно тяжело дается, в любом разговоре даже с хорошо знакомыми людьми — Уокером, Винсом, Софией — он как можно быстрее сворачивает «просто разговор» и переходит к делу. Не может он иначе. Не «не хочет», а именно не может, как не может человек со сломанной ногой кроссы бегать. И сводит поэтому общение и отношения к минимуму. Да, от его поведения окружающим часто бывает неудобно и неприятно — просто потому, что та часть души, которая отвечает за эмпатию, у него если не уничтожена, то очень сильно повреждена: он, отлично понимая, что и для чего делает, не понимает, как это надо сделать, чтоб никого не задеть. Стоит отметить, большинство окружающих капитана персонажей всё это если не видит, то чувствует: и Уокер, и Винс, и команда понимают Алекса с полуслова и не обсуждают в кулуарах то, что кэп-де по-людски разговаривать не умеет и тонких чувств не проявляет. Да есть у капитана человеческие эмоции, есть, только хреново ему от их выражения, и он это себе почти никогда не позволяет — не потому, что хамло высокомерное, а потому, что слишком хреново будет, потому что сорвать может (и срывает в конце концов — на коронации), потому что долг, потому что работа. Держится, в общем, на верхнем пределе возможности, и именно поэтому совершенно не тянет его жалеть, а тянет — уважать. И не стоит винить Алекса в том, что он не может выдавить из себя больше, чем выдавливается: всё, что может, он отдает так, как может отдавать.
Теперь одно из самых странных на мой взгляд обвинений — в гибели любимой девушки он-де винит Дельфину, а виноват по большому счету сам. В чём же он сам виноват? Это он, что ли, невесту свою в Грандстрим отправил? Они оба выполняли одно задание, и ни с хвостом гильдийского крейсера, ударившим по борту, ни с открытой кабиной ваншипа, ни со страховочным ремнем, не выдержавшим удара, Алекс ничего не мог сделать. Уж не в том ли, что выжил, виноват-то? А к вопросу о том, что винит Дельфину — а кого ему винить, если она только что на лбу у себя не написала: вот я какая прекрасная, насекомые, сунулись в мое небо, мало не покажется? Кто показался в иллюминаторе того самого крейсера с букетом, кто смеялся над гибнущими людьми — того и запомнили. Хорошо так запомнили, надолго.
И еще: Алекс винит в этой ситуации не только Дельфину. Он-то как раз себя грызет едва не больше (хотя зря, он виновен лишь в том, что там был). Иначе бы, может, снился ему не ревущий ветер, не летящая в никуда машина друзей, не пустое навигаторское сиденье, а улыбающаяся маэстро с букетом роз, которую в его снах ни разу не показали. Иначе бы, может, в разговоре с Клаусом капитан не сказал прежде всего «я струсил и сбежал», а потом уже — «ах, как она смеялась»...
Впрочем, раз уж помянут разговор с Клаусом — перейдем к обидам, нанесенным Клаусу и Лави. Альвис отобрал без всяких комментариев. На «Сильвану» не пускал, обстрелял ваншип холостыми. Когда все-таки пустил — позволил механикам физиономию Клаусу набить и не отругал их за это. В Горизонтальной пещере бросил, выкручивайтесь как хотите. Пол-сериала скрывал, что он и есть тот самый друг родителей и что ваншип — его... в общем, только и делал, что обижал. Нет, я даже не буду говорить, что из желания обидеть не помогают перепуганным девчонкам ваншип чинить. И с чем однозначно соглашусь — так это с тем, что Клаусу и Лави было в моменты совершения этих самых поступков на самом деле обидно и неудобно. Более того, Алекс вполне мог понимать, что им обидно и неудобно. Только беда — не вина, беда — в том, что иначе он поступить не мог. Не считал себя вправе. Потому что сам он, в отличие от детишек, в курсе, чем занимается, какую цель преследует и в какое осиное гнездо лезет. И все его взаимоотношения с ребятами — одна долгая попытка поставить перед ними «кирпич»: не лезьте, не суйтесь, здесь опасно, нет, еще опаснее, чем то, во что вы уже влипали! Он ведь их сразу узнал, при первой встрече: даже если лица с возрастом стали совсем другими, то свой ваншип и козленка он не мог не вспомнить. Он знает, что об Гильдию, с которой, как прямо сказано, находится в состоянии войны «Сильвана», убились их отцы и едва не убился он сам. И наверняка хочет, чтоб хотя бы дети его друзей были хотя бы живы. И видит, что они уже вступают на его дорогу, вписавшись в историю с Альвис. И явно считает, что на этом бы им и закончить: позволять им столкнуться с Гильдией ближе не надо. И понимает, только взглянув, как ведут себя ребята перед лицом опасности: если им объяснить, растолковать и выложить начистоту, они останутся, они Аль будут защищать пока сил хватит. А дать им остаться — нельзя ни в коем случае, слишком вероятно их угробить. Поэтому и ведет Алекс себя с ними еще большим букой, чем со всеми остальными — если не располагать к себе и настраивать против себя, менее вероятно, что привяжутся. Поэтому скрывает прошлое — если останется совсем чужим, может, быстрее уйдут. Поэтому обстрелял холостыми — может, холостых испугаются, но под боевые потом не влетят. Поэтому позволил механикам устроить Клаусу мордобой — лучше сейчас механики пару синяков поставят и отвадят от «Сильваны», чем в перспективе гильдийцы без головы оставят (кстати, учитывая, как эти механики дерутся потом, в бою со «звездочками», и какую подготовку показывают — били они паренька даже не вполсилы, а хорошо если в четверть. И Лави пальцем не тронули, есть у мужиков понятия, что девочек бить нельзя). Лучше из пещеры как-нибудь сами выберутся (вернее, не как-нибудь, а на исправном ваншипе, оставленном им вместо битого), да в интриги глубже не заберутся... Не лезьте, не надо, даже не смотрите туда, там смерть прямо по курсу!.. Одно капитан не учел — пофиг эти жесты Клаусу с Лави. Потому что они всё это понимают, но тоже, как умеют, пытаются защитить своего человека — маленькую Аль. А поговорить начистоту сразу никто из них не решается. Получаются вот такие странные танцы друг вокруг друга, с благими намерениями с обеих сторон и с полным их непониманием. И, заметим, это непонимание первым пытается пробить именно Алекс — когда Дио подсунул Клаусу фотографию и выдал полупрозрачный намек, капитан не стал ничего скрывать, а выложил всё начистоту: и чей был ваншип, и как было дело, и против кого воюем, и что за Экзайл такой. В общем, дал наконец мальчику полную информацию, позволяющую реально оценить степень опасности и сделать выбор. Тот выбрал и остался. Алекс это решение принял, согласился с тем, что паренек уже взрослый и способен сам отвечать за себя и своих. Клаус по итогам откровенной беседы, конечно, в обиде — и она тоже понятна и объяснима, от друга своего отца подросток ожидал иного поведения. Он ждал того самого внешнего проявления эмпатии, которое у капитана, увы, в глубочайшей отключке. Что он понял потом, когда стал старше и опытнее, и понял ли — это уже за пределами сериала. Мы сейчас не об этом, мы об Алексе. О том, что все его выходки по отношению к главным героям обусловлены вовсе не желанием их обидеть и не пофигизмом к их чувствам. И да, отношения с Клаусом и Лави — аргумент против того, что капитан-де использует всех и вся, не брезгуя никакими средствами: будь это так, ничего ему бы не помешало сыграть ребят втёмную, наплевав на то, останутся ли они живы и целы. А он зачем-то предупредительные знаки развешивает...
Ладно, поехали дальше. Дальше у нас Винсент, с которым не сумели договориться и в результате этого угробили несколько нужных союзных кораблей. Вот со слова «союзные», пожалуй, и начнем. Разберемся, кто кому союзник, что творится уровнем выше «Сильваны» и «Урбануса», и чей, наконец, человек Алекс Роу. Потому что дело тут не в личных качествах последнего, а в большой политике.
С Винсом всё ясно: он капитан анатольского флота, соответственно, должен безоговорочно подчиняться приказам главы государства. А вот чей, еще раз, проект «Сильвана» и кому, соответственно, подчиняется Алекс? К императорскому флоту корабль-призрак не относится, форма другая. Дизит и Гильдия тем более ни при чем. Видимо, формально судно ничье, приватная собственность. А фактически? Человек, с которым Алекса что-то связывает — скорее господин премьер-министр, отец погибшей невесты, бывший влиятельный гильдиец и главный организатор разворачивающейся интриги против Гильдии. Скорее всего, г-н Роу если кому и подчинен, то ему лично. Что и подтверждается прямо — сказанными Алексом словами «это мой долг Мариусу, больше я никому не обязан» и косвенно — тем, что происходит вокруг истории с Альвис. Император требует передать девочку на «Урбанус», министр говорит ему «слушаюсь», и... дальше приказ забрать «груз» получает и пытается выполнить только Винс. Алексу указаний отдать требуемое ни от кого не поступало (рискну предположить, что у него либо ранее была от министра же команда — груз не передавать без особого распоряжения, либо ему вообще велено к императорским приказам без подтверждения Бассианусом относиться осторожно). Получив же письмо от старого друга, он говорит: «император начал действовать». Значит, он понимает, что дорожки Мариуса и императора разошлись (что позже доказывают события вплоть до последних ударов кинжалами), и «Сильвана» с ее капитаном (возможно, воспитанная министром София тоже) в этом отрывке истории — своего рода подстраховка господина Бассиануса: если даже император выдохнется, перегорит и с Гильдией бороться передумает, Алекс без дополнительного сигнала от министра будет делать что делал. Итак, на момент столкновения два капитана — не союзники, а представители разных сил, и уничтожает Алекс не союзные корабли, а крупное препятствие на пути к цели. У капитана «Сильваны», полагаю, есть основания думать, что император, получив девочку, ее Гильдии и сдаст, возможно, вместе с министром, и допустить этого нельзя по ряду причин. У капитана «Урбануса» выбора вообще нет, он имперский офицер на боевом посту, имеем что имеем. Добром решить вопрос никак не выходит, потому что у обоих очень важные взаимоисключающие цели, оба знают, что в случае достижения компромисса кому-то прилетит и не факт, что только им самим (да, вопрос еще, что знает о линии с Экзайлом и сущности Аль, собственно, Винсент? Алекс ему ничего не говорит, права не имеет... а вот другие что сказали?). И посылают они друг друга, соответственно, в Драконову пасть, где происходит закономерная драка... Короче, тут не Алекс развлекался сверх меры, тут, извините, паны подрались, а у их подчиненных обшивка трещала и пилы заклинивало. Корабли угробили, это правда, и пригодились бы они — тоже правда, но вариантов в тот момент не было. Подтверждением же, что такой поворот — не последствие неспособности Алекса (и Винса тоже) договариваться, а итог выяснения отношений на высшем уровне, служит то, что, когда заклятые друзья оказываются на одной стороне — стороне императрицы Софии — они вполне себе и договориться, и слаженно действовать способны. И, кстати, ни один из них не попрекает другого Драконовой пастью. Что было — то было. Никаких претензий. Проехали. Продолжаем работать.
Переходим к дуэли с «Голиафом», еще одному подтверждению капитанской отмороженности и наплевательства на людей. Господин Роу опять-таки, как это у него в обычае, расстрелял союзный корабль и кучу людей угробил, невинных притом. Что с него взять, с этого Роу, для него же люди — расходный материал. Но присмотримся-ка поближе...
Во-первых, это была дуэль. Я не знаю, что там с дуэльным кодексом в Престеле и есть ли в нем возможность вызов не принять — но вызов был брошен вполне традиционно, с перчаткой, и принят. Бросил перчатку Ноулз. Соответственно, он зачинщик драки, и последствия должен бы предвидеть. Ну, он их и предвидит по-своему: предложил (в обход кодекса, если он есть: оружие по правилам выбирает вызванный!) схватку на кораблях, не зная, что имеет дело с «Сильваной» (отдельный вопрос, чем он думал, увидев незнакомую форму), и рассчитывая, что его здоровенный крейсер вне конкуренции. Что косвенно значит, что он шел на убийство под видом дуэли, и его это абсолютно устраивало. Но не повезло: нарвался на корабль посильнее. И кто ему виноват, кроме собственной глупости и подлости? Да и за судьбу экипажа, кстати, должен бы отвечать в том числе капитан. Почему «Алекс корабль с командой угробил», а не «Ноулз корабль с командой подставил?»
Во-вторых, про союзников и политические тонкости уже шла речь выше. Ноулз Алексу не союзник. Подчинение разное.
В-третьих, показывая зрителю Ноулза и его команду, создатели только что плакат над ними не повесили: здесь — кодла сволочей и мерзавцев. Залюбуешься поневоле, как офицеры с «Голиафа» себя в казино ведут. Подначивают механиков «Сильваны», мошенничают на ставках, издеваются над Мораном, срывая с него боевые медали. Чрезвычайно достойное поведение! А сцена непринятия Морана в команду? Аргументация одна чего стоит — служил у герцога Мадсейна, значит, не наш человек и трус последний. Мадсейна до этого показывали, он сомнений в своей порядочности у зрителя вроде не оставляет. А вот у команды «Голиафа»... Да, заодно с незаурядными моральными качествами господ офицеров сцена эта демонстрирует еще и высокие принципы, по которым набран этот экипаж и по которым Морану в нем не место. А что они творят, когда Лави пытается своего друга защитить? Клаусу, значит, синяков поставили отморозки, коим нет оправдания, а эти, грубо хватающие девчонку за грудки — союзники и невинные жертвы? А уж храбрость их капитана Моран своими глазами видел: «Голиаф» из той самой битвы, в проигрыше коей обвиняют Мадсейна, просто-напросто дезертировал...
Дальше появляется Уокер и пресекает потасовку. Ноулз зол, как только может быть зол человек, привыкший к безнаказанности, когда его окоротили. С Уокером не подерешься, он штатский и вообще сомнительный тип (ну, например, тем, что вооружен и может больно дать в лицо на глазах команды). И тут приходит Алекс. Вот с ним и подеремся. На кораблях, честь по чести. Понятие о чести у Ноулза своеобразное: стреляет он на этой дуэли, не дожидаясь сигнала, — что, если дуэльный кодекс там всё-таки есть, ни в какие ворота не лезет. А Алекс, заметим, на преждевременный залп «Голиафа» не отвечает. Он дожидается сигнала к стрельбе. Есть сигнал? Вот теперь – огонь! После чего противнику мало не показалось. За что боролся, то и получил.
В общем, на господине капитане «Голиафа» и его команде пробы ставить негде: стая трусливых поганцев под управлением очень трусливого поганца, который по-идиотски нарвался на превосходящего противника, угробив крейсер и людей. Это к вопросу о том, кто и как людей не ценит.
Да, здесь может быть еще возражение: эти, показанные, мол, только часть экипажа, а сколько там было невинных, которых туда ветром, волнами и приказом императора занесло? Ну что сказать... даже если не принимать во внимание явный набор людей по признаку подхалимажа — будь там такая критическая масса глубоко порядочных и с методами капитана глобально не согласных, давно бы, опять же, этого капитана подвинули законными или незаконными методами и разобрались сами с его прихлебателями. А вокруг него вьются, лебезят и ни словом, заметим, не возражают. Ну что, взрослые люди, сами за таким идут...
Выводы: инициатор перестрелки — Ноулз, он же в наибольшей степени ответственен за последствия, а Алекс отбивался в предложенных обстоятельствах безупречно, так, как требовали долг и честь. Что до «союзников» — гусь свинье не союзник ни с какой точки зрения. Сомневаюсь, что в финальной битве мы бы этот корабль и его команду увидели, обойдись дело без дуэли.
Оставим в покое «Голиаф» и перейдем к более приличным людям из числа претерпевших от Алекса Роу.
К Софии, например.
Как и в случае с Клаусом и Лави, здесь тоже придется признать одно: ее высочество первого помощника капитанские выходки действительно задевали и обижали. Еще бы не задевало, когда ты влюблена по уши, а на тебя смотреть не хотят, когда хочешь, чтоб не отпускали от себя во веки веков, а тут отсылают, когда приходишь к любимому поговорить, а тебе — «прическа недопустима на военном судне». В общем, ничего Алекс в ее чувствах не понимает.
Или, наоборот, понимает слишком много?..
Давайте присмотримся: кем приходится капитану София Форрестер? На самом деле — именно что первым помощником. Ей делегирован ряд полномочий, к ней во многих вопросах прислушивается команда, она пользуется заслуженным уважением. И именно как первого помощника ее ценит капитан: разговоры их до определенного эпизода это подтверждают. Оставим здесь то, что исходно она вполне могла быть императорским наблюдателем на борту: Алекс, как и зритель, знает, кто она и какой родней кому доводится, и тем ценнее доверие к ней на корабле. Значит, оправдывала.
Но человеческие отношения сложнее служебных. Первого помощника угораздило в своего командира влюбиться, и вот это уже стало проблемой. Потому что, во-первых, капитан, увы, однолюб, и любил, увы, другую, и до сих пор после утраты оправиться до конца не может. Во-вторых, у капитана с выражением чувств и сочувствия вообще, как описано выше, плохо, а впридачу и у самой Софии с эмпатией неладно: одно ее «Клаус полетит, как ты когда-то...» чего стоит — да, понятно, что она имела в виду, но как это для Алекса прозвучало?.. В-третьих, ее высочество очень похожа на погибшую десять лет назад Юрис, до того похожа, что отец Юрис этому сходству поражается. По отдельности каждый из этих трех с половиной факторов был бы гораздо менее болезненным, но тут они — вместе...
Вернемся к поведению Алекса. Понимает ли он, что девочка в него влюблена по уши? Да, скорее всего. С выражением-то чувств у него хреново, но вот с пониманием их и со способностью разбираться в людях — очень даже неплохо. По этой же причине он наверняка понимает и то, что какой бы ни была похожей эта девочка на его невесту — а это не она. Юрис на экране показали так бегло, что характер там не увидеть, но не могли ж они быть совсем одинаковыми! Даже если что-то общее есть, София — другой человек, не и.о. двоюродной сестры, а самостоятельная личность, ценная именно тем, какая она есть, а не тем, на кого похожа.
А теперь внимание, вопрос: и что должен подумать Алекс, когда девушка неожиданно меняет прическу так, что бросается в глаза именно сходство с Юрис? Будучи в курсе, что София ее — знала? Да, она не нарочно, у нее просто не очень хорошо с чутьем на такие вещи, она сама обалдела, бросив взгляд на фотографию и поняв, что наделала... Но тут кому угодно при этих данных в голову придет, что она сознательно работает под ту, давно мертвую и еще давнее любимую, и понятно, для чего работает. Капитан, наверное, просто за голову мысленно взялся: что ж она творит-то?! Ради меня пытается из себя, живой, яркой и талантливой, сделать тень той, другой, которой всё равно не будет никогда? Да отослать ее, пока не поздно, подальше и погрубее, пусть лучше забудет, что существует на свете Алекс Роу. И причешется по уставу. И останется собой.
Вот и отослал ее капитан, и в дальнейшем общался с ней не по дружбе, а по службе. Да, объяснить толком, почему оно так, он не смог, он, как всегда, действиями говорит больше, чем словами. Да, это было больно — так резать по живому всегда очень больно, но иногда нужно ранить, чтоб не убить. И... в конце концов, мы видим, что София, умница, поняла, что ей хотели сказать. На могиле Алекса она говорит не «я буду любить тебя вечно», а «я навсегда твой первый помощник». В данном случае это немалая разница.
Так если София поняла — может, и нам, зрителям, понять стоит?
От личных обид принцессы логично переходим к следующему вопросу: как оправдать поведение Алекса на коронации, о котором уже частично говорилось?
А вот никак я не буду его оправдывать. Срыв — он и есть срыв. Капитан не в себе, приказы не исполнять. Дельфинино шоу с лепестками, чем бы оно ни было для нее самой, сработало как провокация; Алексу, увы, ожидаемо снесло крышу, благодаря разумным действиям команды обошлось без последствий. Зря он это, в общем, и для капитана такое вдвойне недопустимо, но иногда даже капитанам крыши рвет. Есть и обстоятельства, которые я даже не буду называть смягчающими — они, скорее, уточняющие. Во-первых, скорее всего это единственный подобный демарш за все десять лет: если б Алекс творил такое раньше, министр (а корабль, еще раз, подчинен скорее всего ему) об этом бы узнал, и за отстранением капитана дело б не стало: невыгодно и неудобно такого психа на этой должности держать. Во-вторых, как уже было подробно сказано выше, поведение команды в этой ситуации и капитана после ее разрешения подтверждает то, что экипаж «Сильваны» своего командира любит, и не на пустом месте.
На этом перейдем к персонажу, который формально в экипаже не состоит, но фактически Алексом Роу обижен. Дио Эраклеа капитан не то что обидел — подставил. Сдал, можно сказать, его Дельфине с потрохами. Пообещал мальчику, что не будет ей говорить про полученный мистериум, и выдал при первой же возможности именно его. Предатель, короче говоря.
Может, кому и предатель, а у меня возражений целых три — два формальных, одно не очень. Формальное возражение номер раз: Алекс ничего Дио не обещал! Я специально пересмотрела ту сцену — на просьбу «только Дельфине не говори» капитан даже не кивнул, так что обязательств перед Дио он на себя не брал.
Формальное возражение номер два: Алекс зачитал первые строки мистериума, но ни словом не обмолвился, от кого его получил, так что лично Дио никто никому не сдавал.
Но, поскольку эти возражения формальны и оправданием служить могут только относительно, стоит рассмотреть ситуацию с Дио и мистериумом поближе. И поставить вопрос не как «зачем капитан подставил Дио?», а иначе: зачем он прочел именно этот мистериум и были ли у него другие варианты решения ситуации?
Алекс, если разобраться, в этот момент загнан в тупик. Корабль захвачен Дельфиной. Капитан, попавшись ей и ее присным и увидев, что у них в руках Клаус, Дио и Аль, отстреливается до последнего, пытаясь отбить всех троих (кстати, странное поведение для человека, разменивающего почем зря окружающих). Перестрелял часть охраны, чуть не заколол саму маэстро... но оказалось, что против лома, то есть Цикады, нет приема. Итак, Алекс окончательно попал. Ключ к Экзайлу в руках у Дельфины, партия почти проиграна. Ребятам капитан уже помочь ничем не сможет, ни Дио, ни двоим другим, тут уже только надеяться, что сами выкрутятся. Но есть люди и дело, для которых он еще что-то может сделать — и он до конца делает то, что может: отводит хотя бы ненадолго внимание маэстро от Софии (у которой действительно на руках все мистериумы), мешает Гильдии захватить Экзайл и обеспечивает то, чтоб остальных на «Сильване» не тронули. Принимая огонь на себя. Да-да, оглашение мистериума Эраклеа на публику — это не сдача Дио, который уже и так в плену: Алекс сдает сам себя. Смотрите: Дельфина точно знает, что у капитана есть выигранный на аукционе мистериум дома Гамильтон. Что хранитель мистериума дома Дагобел находится на корабле и мог рассказать всё, что надо — тоже вполне логично. Как и предположение, что Алекс Роу, человек Бассиануса и жених его покойной дочери, скорее всего узнал за столько лет мистериум дома Бассианус. И тут этот самый Роу выдает мистериум Эраклеа? Значит, он знает все. Ура, «Сильвана» больше маэстро не нужна, София до поры до времени тоже, ключ в руках, берем замок-Алекса и идем запускать Экзайл. Дио прихватим по-любому, он нам и без капитана с его болтовней нужен был (кстати, конкретно за сдачу мистериума тот от сестры наказания не получал: получил он только то, что ему без того готовили и чего он без того боялся). А дальше все всё видели: на месте оказалось, что одного из стихов Алекс не знает, он его отдал Софии запечатанным, потому что мозги есть — не складывать все яйца в одну корзину. Софию ловить, хотя маэстро на нее и подумала, было уже бессмысленно: мистериум она тоже не открывала, отдала Клаусу, а если бы не ему — нашла бы кому скинуть, на кого в жизни не подумают, ищи его свищи, этот свиток... Впрочем, это как раз тут лишнее: значимого для нашей темы тут только то, что Алекс не имел ни цели, ни желания подставить Дио, он спасал его как мог, а когда уже не мог — выполнял свой долг перед другими. Каковой долг, в отличие от «обещал Дио не говорить», вполне реален и обязателен к исполнению, по крайней мере с точки зрения Алекса.
Спрашивается, возможно ли было решить эту проблему иначе? Да, вполне. Более того, возможно было решить ее так, чтоб след увел дальше от Софии: при текущем решении Дельфина всё-таки догадалась, что та может быть при делах. Спрашивается, что можно было сделать? Действительно подставить Дио. Сказать: дорогая маэстро, да я все три мистериума запечатанными вашему братцу на хранение отдал, забирайте его и делайте с ним что угодно. На месте не проверишь — если бы было возможно, узнали бы на месте и то, сколько и чего известно Алексу. Пришлось бы всё равно тащить юношу в Гильдию, проверять под розочками, тратить время, которое на другой стороне использовали бы с умом... В общем, вполне себе решение, с одним «но»: для этого надо было на самом деле быть шкурником, готовым предавать и использовать людей направо и налево. А это не к капитану.
И да, последнее обвинение: «он никому не сделал ничего хорошего». Ну что я могу сказать? Даже если участие в судьбах мира хорошим делом не считать, то это обвинение легко опровергли бы жена и дочка герцога Мадсейна, в спасении которого Алекс поучаствовал в первой же серии.
Послесловие
Адвокатская речь подошла к концу. Что я могу сказать в ее заключение? Только повторить то, что было сказано в начале: если смотреть как можно пристальнее, видно гораздо больше, чем на первый взгляд. Так что давайте смотреть в оба.
А Алекс... а что Алекс? Интересный он персонаж. Умный. Одаренный. Верный долгу. Далекий и от типового пафосного нытика, и от типового же «я старый солдат и не знаю слов», и от стандартного сумасшедшего мстителя, и от ледяного интригана, который только интриган и ничего больше... Не укладывающийся в жесткие рамки готовых образов. Не ослепительно-белый и не угольно-черный, но достаточно яркий, чтоб не быть серым. Не идеальный, но очень живой и убедительный. За что, в общем-то, и люблю.
За помощь в обсуждении и написании статьи спасибо: Аннет, Агнете, Вейзе, Кэтрин Кинн, Птахе, Энигме, Rei-Helen.
Отдельное спасибо Аннет и Агнете за помощь в редактировании.